•  
ТЫЛ
Работа на железной дороге в некотором смысле сродни военной службе. Особенно это касается руководителей, которым по мере своего продвижения по служебной лестнице очень часто приходится менять не только должности, но и место жительства. Далеко не всегда это связано с какими-то проблемами, которые возникают у специалиста на его прежнем месте работы. Порой он просто, что называется, перерастает свою нынешнюю должность, а на его дороге в этот момент кадровая ситуация складывается так, что нет варианта для дальнейшего продвижения. Или вдруг возникает необходимость укрепить со стороны руководящий состав какой-то магистрали в другом регионе страны. Или подобное назначение становится свое­образным запланированным промежуточным мостиком для последующего развития карьеры. Вариантов много.
Путь Вадима Морозова на Октябрьской, когда он, минуя ступень за ступенью, дошел до должности начальника дороги, был в этом смысле не то чтобы исключением из правил (подобное в системе МПС все-таки порой случалось), но все же не слишком частой историей. Если продолжать военную аналогию, то «поездить по гарнизонам» ему до тех пор не приходилось.

А ведь любой такой переезд – это не только профессиональный вызов, но и ломка всего привычного образа жизни. Волей-неволей не только ты сам, но и люди, находящиеся рядом с тобой, вынуждены мгновенно выйти из зоны комфорта. Менять обстановку и привычки. По сути, начать выстраивать жизнь как-то заново. Морозову в момент его назначения первым заместителем начальника Юго-Восточной железной дороги было 44 года. Подобный перелом в судьбе – в конце концов, связанный даже просто с необходимостью оставить свой десятилетиями строившийся семейный быт – простым быть никак не мог. И из-за собственных эмоций, и из чувства ответственности за это решение перед своей семьей и близкими людьми. Однако и другого варианта возвращения на железную дорогу у него не существовало. А значит, другого варианта не было вовсе.

– Как ты смотришь на то, что я вернусь на дорогу? Только это будет не Октябрьская, – сказал он тогда жене Ирине.
– А какая?
– Первым замом на Юго-Восточную.
– Воронеж, – сразу поняла она.

Поняла и то, что в их совместной жизни начинается совершенно новый этап.
Морозов с супругой Ириной Радиевной
Историю этого переломного периода в жизни семьи Морозовых отчасти облегчало то, что сын Вадима и Ирины – Дмитрий – к тому моменту уже был вполне самостоятельным человеком. Естественно, железнодорожником. Разве могло быть иначе? Но при этом, как это часто бывает в семьях, где родители занимают высокие должности, стремившимся идти по жизни своим путем, набивать свои шишки, ни в коем случае не пользуясь авторитетом отца.
В семье прибавление – встреча из роддома внучки, дочери сына Дмитрия
– С железной дорогой я действительно был связан, можно сказать, с пеленок, – рассказывает Дмитрий Морозов. – Школу окончил с серебряной медалью и мог идти в любой вуз. Но вся юность моя прошла именно на железной дороге, и что такое Сортировка, я понимал, когда еще и ходить не умел. Маленьким я бывал в Волховском депо, мы с пацанами ходили кататься на теп­ло­возах, электровозах. Потом мама с папой привозили меня в университет путей сообщения, и меня просто зачаровывали аудитории этого вуза, особенно Ленинская – было в ней величие какое-то. Так что в этом замечательном университете после окончания школы я оказался не случайно.
Я очень любил отца, он очень любил меня. Мы с ним всегда мыслили в одном направлении, но при этом у нас были разные жизненные подходы. Возможно, это происходило из-за проявлений моего характера, но мы с ним постоянно находились в дискуссии, которую часто можно было назвать спором. С течением жизни с некоторыми его постулатами в этих спорах я вынужден был согласиться, и меня это даже обижало, злило. Я старался идти своим независимым путем, не опираясь при этом на его сильное плечо. Я поработал на Московской-Товарной маневровым диспетчером, станцию Санкт-Петербург-Пассажирский-Витебский всю прошел, был первым начальником станции строящегося Ладожского вокзала. От первого камня до последнего – это было тяжелейшее испытание. Постоянно сходы, при этом надо было порядка 50 пар поездов пропустить ежедневно. Естественно, я в каких-то ситуациях советовался с отцом, но принимал решения самостоятельно. Для меня было важным пройти все жизненные этапы самому. И на этой почве у нас с ним иногда возникали серьезные дебаты.

Сын В.Морозова с женой
– Родителей мужа я знала с детского сада, куда мы ходили вместе с Димой, –
добавляет жена Дмитрия Татьяна. – После окончания школы наши пути на какое-то время разошлись, но судьбой было определено нам все-таки встретиться и объединиться. С Вадимом Николаевичем у нас сложились теплые семейные отношения. Он был очень хорошим семьянином, постоянно старался создать благоприятные условия для сохранения теплых отношений со всеми близкими. Для него это было очень важно. Вадим Николаевич был сверхответственным человеком и очень интеллектуальным. Его авторитет в семье был очень высок, как и на службе. Конечно, все его уважали и прислушивались к его советам. Мы старались выполнять то, что он рекомендовал, и быть ему опорой. Несмотря на внешнюю его суровость, он обладал потрясающим чувством юмора и, например, за столом всегда мог объединить разные поколения.
И все же 1998 год в силу возраста Морозова-младшего был именно тем периодом жизни, когда тот самый вечный конфликт отцов и детей, стремление младших непременно отстаивать свою точку зрения и самостоятельно торить свою жизненную дорогу, проявлялся, пожалуй, наиболее остро.

В этом смысле назначение Вадима Морозова в Воронеж создало ту самую дистанцию – в самом что ни на есть прямом географическом смысле, – которая не столько разобщила представителей двух поколений, сколько, возможно, даже сблизила их.
Совсем иной эта ситуация стала для Ирины Морозовой. Все-таки практически для любой женщины понятия дома, семейного очага имеют особое значение. Наверное, первостепенное. А тут, пусть даже хотя бы и в чисто бытовом смысле, предстояло начинать это строительство едва ли не заново. Притом что случилось все неожиданно и стремительно. Скажи Ирине о такой перспективе еще хотя бы год назад – и она бы, наверное, этому не поверила. А теперь… Теперь надо было просто собирать вещи.
Во все предыдущие годы она старалась быть предельно деликатной, и в пору своей собственной работы на железной дороге никак не подчеркивала положение мужа. Даже когда они вместе работали на Сортировке, по воспоминаниям сослуживцев, очень многие на станции воспринимали Морозова и Морозову просто как однофамильцев, вовсе не подозревая, что те являются мужем и женой. Она работала на своем третьем этаже и никогда не заходила к мужу в кабинет начальника станции. Деликатность, вообще, одно из важных свойств ее характера.
– Маме надо просто поставить памятник за ее терпение, за умение гасить все колебания папиного характера, – говорит Дмитрий Морозов. – В семье он ведь был не самым простым человеком, старался подстраивать всех под себя. И супруга была именно той одной на миллион, подходящей для него во всех отношениях, – человеком, который будет терпеть раздражение, усталость, возможно, даже капризы. То есть все то, что он не мог себе позволить эмоционально выплеснуть на работе. Полностью избежать перекладывания рабочих переживаний на семью ему, безусловно, не удавалось. И потому даже дома какая-то жесткость в нем присутствовала. При этом он и сам прекрасно понимал, насколько это бывает трудно для членов его семьи. И, например, ни одного праздника не было, чтобы он не принес моей маме букет цветов. Ни одного за все эти годы.
И все-таки одно дело – создавать этот крепкий семейный тыл, проявлять то самое «уметь гасить все колебания характера» близкого человека, когда ты находишься в привычных для себя обстоятельствах, когда есть собственная работа со своими заботами, когда существует привычный круг знакомств и постоянного общения, когда просто-напросто все давно уже отлажено дома и ты не испытываешь никаких бытовых проблем... И совсем иная история, когда ты, подобно Ирине Морозовой тогда, осенью 1998-го, понимаешь, что дальше все в жизни пойдет совершенно по-новому и что тебе самой со своими мыслями и заботами предстоит просто раствориться в близком человеке. И что это самое создание тыла для него теперь и есть главное занятие в твоей жизни. Способны на такое бывают не все женщины. Даже если поначалу им кажется, что этот новый этап жизни удастся пережить (или перетерпеть) без труда, но вскоре психологический груз начинает ощущаться все сильнее. И рано или поздно происходит надлом – в той или иной форме. Вадиму Морозову в этом смысле очень повезло. Она смогла. Наверное, Ирина действительно была для него той самой – одной на миллион.

Много лет спустя Борис Лёвин, ныне президент РУТ (МИИТ), а в ту пору рек­тор Московского института инженеров транспорта, расскажет такую историю.
– Однажды было какое-то официальное мероприятие – если не ошибаюсь, отмечался День железнодорожника, – вспоминает он. – И я сидел рядом с Ириной Радиевной в первом ряду. Морозову предоставили слово, он вышел на сцену. А она в тот момент спросила меня: «Как Вы считаете, Вадим способен защитить диссертацию?» Я сказал, что, конечно, способен, хотя реально понимал, насколько он загружен. И я прекрасно помню ее слова: «Я чувствую, что ему это нужно, и очень хочу, чтобы он это сделал». Я считаю, что это сыграло основополагающую роль в его решении – сначала по кандидатской диссертации, а потом и по докторской. Если не только сам человек, но и его жена настроены на достижение результата, то это имеет огромное значение. Знаете, как говорят у нас в научной среде? «Доктором может стать только тот, кого жена за хлебом не посылает».
Наверняка эта фраза относится не только к ученым и докторам наук, ведь правда? Она универсальна, потому что она – просто о жизни.
Еще одним «представителем тыла» стал в тот непростой для Морозова момент жизни его помощник Сергей Абатуров. Молодой человек, с нуля поступивший сразу после армии в Северо-Западную академию госслужбы, явно был наделен способностями, которые уже проявились и на практике – в период его политтехнологической деятельности. И, чего уж скрывать, не только способностями, но и амбициями, которые чаще всего путешествуют по человеческим характерам парой. Именно в тот момент ему пришлось сделать один из самых непростых жизненных выборов, когда Вадим Морозов предложил ему в том же качестве личного помощника сменить Законодательное собрание Ленинградской области на Юго-Восточную железную дорогу.


Соглашаться? Идти своим путем? Первый вариант был психологически очень сложным для Сергея сразу по двум причинам. Во-первых, он был связан с необходимостью переезда в Воронеж – совершенно внезапного, особенно в его тогдашней личной ситуации главы молодой семьи. А во-вторых, принять предложение Морозова означало полностью подчинить свою собственную профессиональную жизнь и карьеру судьбе пусть и очень уважаемого и близкого по духу, но все же другого человека. То есть поверить не только ему самому, но и тому, что дальнейший путь Вадима Морозова не ограничится должностью в Воронеже, а предполагает последующее движение вверх.
– Вадим Николаевич съездил тогда в Москву, а вернувшись, спросил меня, поеду ли я с ним в Воронеж. Я уточнил, для чего ему это нужно. Он сказал, что я ему необходим, потому что у него есть ощущение внутреннего комфорта от нашего сотрудничества, – рассказывает Сергей Абатуров. – Он, естественно, ничего не обещал и не мог обещать. У меня в семье представители многих предыдущих поколений лежат на кладбище в Санкт-Петербурге, и для меня это был момент принятия очень непростого решения. Но, во-первых, если честно, я не верил в перспективы работы на политическом поле – у меня уже тогда было глубокое убеждение, что в ближайшее время там ни авторитета, ни денег не заработаешь. А Вадим Николаевич был человеком, за которым и вместе с которым хотелось идти. Я был уверен, что со временем он будет востребован на более серьезных позициях. Если хотите, это была в каком-то смысле ставка, да и ставка, которая меняет всю твою жизнь. Но сделана она была не только из какого-то расчета и ощущения перспективы, но еще и оттого, что мне было исключительно приятно работать с таким руководителем. Как ни с одним другим человеком.
«Самое непростое в жизни – понять, через какой мост следует перейти, а какой сжечь», – писал Эрих Мария Ремарк. В какой-то момент жизнь обязательно ставит любого человека перед подобным выбором. В жизни Сергея Абатурова это произошло осенью 1998-го, и мост, через который он решил перейти, в тот момент вел именно в Воронеж. Вместе с Вадимом Морозовым. Все остальные были практически сожжены.
«Железнодорожный руководитель – это всегда человек, обладающий неким самопожертвованием, и перед ним постоянно стоит выбор: семья или работа. Он никогда не считает часы и дни своего рабочего времени, живет делом 24 часа в сутки. Ведь сеть железных дорог – это требующий постоянного внимания организм. Если ты оторвался на три-четыре часа и не посмотрел какие-то контрольные цифры и параметры – наверстать потом уже невозможно. Не прийти в субботу на работу – катастрофа. Даже в воскресенье ты звонишь и спрашиваешь какой-то контрольный параметр. Да, это всегда вызов для семьи. Очень трудно найти ту правильную грань, которая определяет необходимость свободного времени на общение со своими близкими».
С нынешним первым заместителем генерального директора ОАО «РЖД» Сергеем Кобзевым, которому принадлежит это высказывание, Вадиму Морозову предстояло познакомиться совсем скоро – Кобзев в то время работал начальником отделения именно на Юго-Восточной железной дороге. Для самого Морозова жизнь, хоть и в совершенно новых декорациях, возвращалась в привычную почти круглосуточную рабочую колею. А его тыл оставался тылом. Крепким и надежным. Это ведь не только счастье и удача для человека, но, если вдуматься, очень многое говорит и о нем самом.