БОЛЬШОЕ ВРЕМЯ МАЛЫХ ДЕЛ
Перестраиваться не только на совершенно новый вид деятельности, но и на новую стилистику взаимоотношений Вадиму Морозову было непросто. Уже на первом заседании Законодательного собрания, которое он, будучи заместителем председателя, вел в качестве спикера, дело едва не дошло до конфликта.
Законодательное собрание Ленинградской области
Обсуждались поправки в региональный законопроект, и каждую из них по регламенту необходимо было обсуждать и голосовать отдельно. В те времена парламент, даже региональный, еще оставался местом для дискуссий, а в числе депутатов были руководители заводов, академики, заслуженные врачи – люди авторитетные и уважаемые в своем кругу. На совещаниях на железной дороге демократии тогда было существенно меньше, должностная иерархия выдерживалась там весьма четко. И вот во время обсуждения поправок Морозов по привычке сделал какое-то замечание одному депутату, затем другому – вел себя так, как привык, и как было для него за долгие годы в роли железнодорожного руководителя совершенно естественным.
Обстановка в зале стала постепенно накаляться. Кто-то из депутатов встал и говорит:
– Вадим Николаевич, Вы не на селекторном совещании у себя на Октябрьской дороге. Не надо нас учить, как вести законодательную работу.
Очень вовремя объявили перерыв, после которого в президиуме договорились, что вторую часть заседания по поправкам от греха подальше проведет уже другой человек.
Тем же вечером изрядно понервничавший Морозов сказал Георгию Самсоненко, который в том созыве областного ЗакСа тоже был избран заместителем председателя, теперь уже как коллега коллеге:
– Жора, ты же тоже железнодорожник! Как ты мог так перестроиться, чтобы во всей этой обстановке уверенно себя чувствовать?
– Так я в каком году с дороги ушел – в 1989-м! А сейчас 1997-й. Время накопить опыт было. Могу дать тебе один совет: в следующий раз, кто бы и как в зале ни реагировал, спокойно смотри на это и продолжай вести собрание. И депутаты сразу будут спокойнее. А чем больше ты сам будешь дергаться – тем хуже. Тогда эту лавину не остановить.
Комом у Вадима Морозова в итоге оказался только тот самый первый законотворческий блин. И с каждым днем, оказываясь в качестве спикера, он чувствовал себя все более уверенно. Тем более что владеть аудиторией Морозов точно умел, а способность учитывать особенности этой самой аудитории действительно была лишь делом привычки. Помните фразу про «уметь ходить в правильном костюме в правильное место»? Костюм для Законодательного собрания Ленинградской области он тоже подобрал довольно быстро. Точно впору.
Обстановка в зале стала постепенно накаляться. Кто-то из депутатов встал и говорит:
– Вадим Николаевич, Вы не на селекторном совещании у себя на Октябрьской дороге. Не надо нас учить, как вести законодательную работу.
Очень вовремя объявили перерыв, после которого в президиуме договорились, что вторую часть заседания по поправкам от греха подальше проведет уже другой человек.
Тем же вечером изрядно понервничавший Морозов сказал Георгию Самсоненко, который в том созыве областного ЗакСа тоже был избран заместителем председателя, теперь уже как коллега коллеге:
– Жора, ты же тоже железнодорожник! Как ты мог так перестроиться, чтобы во всей этой обстановке уверенно себя чувствовать?
– Так я в каком году с дороги ушел – в 1989-м! А сейчас 1997-й. Время накопить опыт было. Могу дать тебе один совет: в следующий раз, кто бы и как в зале ни реагировал, спокойно смотри на это и продолжай вести собрание. И депутаты сразу будут спокойнее. А чем больше ты сам будешь дергаться – тем хуже. Тогда эту лавину не остановить.
Комом у Вадима Морозова в итоге оказался только тот самый первый законотворческий блин. И с каждым днем, оказываясь в качестве спикера, он чувствовал себя все более уверенно. Тем более что владеть аудиторией Морозов точно умел, а способность учитывать особенности этой самой аудитории действительно была лишь делом привычки. Помните фразу про «уметь ходить в правильном костюме в правильное место»? Костюм для Законодательного собрания Ленинградской области он тоже подобрал довольно быстро. Точно впору.
Именно на самых первых порах его работы в Законодательном собрании Ленинградской области рядом с Вадимом Морозовым появился человек, которому предстояло играть очень большую, хоть и не всегда заметную со стороны, роль в его жизни. Сергею Абатурову тогда только исполнилось 25 лет, это был энергичный, всегда позитивный и схватывавший все буквально на лету молодой человек. При этом был он в то время очень подвижным – как иногда говорят, ртутным, не останавливавшимся ни на секунду.
– Морозову меня тогда порекомендовал председатель областного Законодательного собрания Виталий Николаевич Климов. Конечно, компетенции Вадиму Николаевичу хватило бы на все, но в части политической и законотворческой деятельности он поначалу был не вполне уверен в себе. И обратился к Климову с вопросом, нет ли у того хорошего человека на примете, который мог бы сделать для него пребывание в новой обстановке более комфортным, – рассказывает Сергей Абатуров. – А я тогда после участия в губернаторских выборах 1996 года, во время которых, видимо, как-то умудрился зарекомендовать себя, как говорится, пересиживал в Комитете по делам молодежи и туризма области, занимая какую-то формальную должность, но по факту исполняя обязанности начальника организационно-аналитического кадрового управления. Я был совершенно открыт для каких-то новых поворотов в судьбе, и по рекомендации Климова мы поговорили с Морозовым. Вадим Николаевич понял, кто я такой и что я могу. И он пригласил меня в качестве, если не ошибаюсь, главного специалиста аппарата или что-то в этом роде. Но, по сути, это была роль личного помощника и советника – с уклоном в политическую и законотворческую деятельность. Ему в это время как раз и нужен был такой человек.
Мы поехали по Ленинградской области, и у Вадима Николаевича в его новом качестве было много открытий в этой жизни. Потому что, когда ты в роли руководителя едешь по железной дороге и что-то в пути не в порядке, то это все решается буквально в одну секунду. Но если это происходит в Ленинградской области с ее разбитыми дорогами, то, даже если бы ты был губернатором, быстро не решить ничего. И было видно, насколько ему трудно в этом смысле. Потому что одно дело, когда ты начальник Октябрьской железной дороги, – это очень серьезный уровень влияния на процессы, которые происходят сразу в нескольких регионах. И ты можешь мгновенно решать реальные вопросы. А теперь он был политиком, который должен был вести определенную работу, долго заниматься какими-то маневрами, а они зачастую оказывались безрезультатными, хоть иногда со временем и могли привести к какому-то решению. Для Вадима Николаевича это было настолько непривычно, что сильно его угнетало – он просто не понимал, как можно жить в условиях, когда какая-то яма на дороге не исчезает через 20 минут после того, как он проехал мимо, заметил ее и дал соответствующее указание. В депутатской работе не было реальной хозяйственной деятельности, решения реальных вопросов по экономике, инвестициям, развитию, к чему он привык за долгие годы. И от этого ему было непривычно и, насколько я мог это замечать, очень дискомфортно.
Мы поехали по Ленинградской области, и у Вадима Николаевича в его новом качестве было много открытий в этой жизни. Потому что, когда ты в роли руководителя едешь по железной дороге и что-то в пути не в порядке, то это все решается буквально в одну секунду. Но если это происходит в Ленинградской области с ее разбитыми дорогами, то, даже если бы ты был губернатором, быстро не решить ничего. И было видно, насколько ему трудно в этом смысле. Потому что одно дело, когда ты начальник Октябрьской железной дороги, – это очень серьезный уровень влияния на процессы, которые происходят сразу в нескольких регионах. И ты можешь мгновенно решать реальные вопросы. А теперь он был политиком, который должен был вести определенную работу, долго заниматься какими-то маневрами, а они зачастую оказывались безрезультатными, хоть иногда со временем и могли привести к какому-то решению. Для Вадима Николаевича это было настолько непривычно, что сильно его угнетало – он просто не понимал, как можно жить в условиях, когда какая-то яма на дороге не исчезает через 20 минут после того, как он проехал мимо, заметил ее и дал соответствующее указание. В депутатской работе не было реальной хозяйственной деятельности, решения реальных вопросов по экономике, инвестициям, развитию, к чему он привык за долгие годы. И от этого ему было непривычно и, насколько я мог это замечать, очень дискомфортно.
И все-таки сказать, что депутатская деятельность совсем уж не позволяла решать какие-то практические вопросы, было нельзя. Особенно это касалось Волхова, Новой и Старой Ладоги – не только потому, что это были родные для Вадима Морозова места, но еще и по той причине, что депутатский мандат был получен им именно от этого региона. И уделять ему в своей нынешней работе особое внимание было не только личным желанием Морозова, но и его прямой профессиональной обязанностью.
Чего стоила одна только ситуация с юбилеем Старой Ладоги, в которой более чем тысячелетней давности историческая справедливость восторжествовала в значительной степени благодаря личным усилиям Вадима Морозова. Незадолго до этого ученый, историк и археолог Анатолий Николаевич Кирпичников как раз сделал свое открытие – по срезу одного из деревьев он определил дату основания крепости в Старой Ладоге. (2)
Заповедник «Старая Ладога»
– Решался архиважный вопрос не только для Старой Ладоги или нашего музея, но и для понимания истории страны в целом, – вспоминает директор музея-заповедника «Старая Ладога» Людмила Губчевская. – Еще в XV веке Господин Великий Новгород создал свой летописный свод, выбросив из него Ладогу, и именно эта версия вошла во все учебники. А Старая Ладога – это, вообще-то, град Китеж. И надо было вернуть ее в историю! Поддержки в этом вопросе мы никакой не имели – ни от политиков, ни от депутатов Ленинградской области, которые идею празднования 1250-летия Старой Ладоги не поддерживали. Их, конечно, можно понять, так как общепринятым центром считался Новгород (который на самом-то деле моложе на два века), а тут какая-то Ладога – почти село, в их понимании. Нам говорили: надо, чтобы ученые подтвердили, сказали свое слово. И даже открытие Кирпичникова никого тогда не убедило – губернатор уходил от вопроса, сказав, что нужны более авторитетные имена. Хотя куда уж авторитетнее – доктор исторических наук, известнейший ученый.
Помог в каком-то смысле случай. Когда еще шла предвыборная кампания, я пошла на проходившую в Старой Ладоге встречу с кандидатом в депутаты Законодательного собрания – просто из любопытства, чтобы посмотреть, кто теперь идет во власть. Пришло нас на эту встречу не очень много людей, а из кандидатов в депутаты был один Вадим Николаевич Морозов. Я потом узнала, что именно он стал депутатом, и поэтому как раз к нему и обратилась с этим своим вопросом насчет юбилея. Рассказала ему всю историю и убедила в необходимости, чтобы этот юбилей состоялся. Чтобы Ладога вернулась в истории туда, где ей и положено быть. И он сразу все понял и по-человечески откликнулся.
Помог в каком-то смысле случай. Когда еще шла предвыборная кампания, я пошла на проходившую в Старой Ладоге встречу с кандидатом в депутаты Законодательного собрания – просто из любопытства, чтобы посмотреть, кто теперь идет во власть. Пришло нас на эту встречу не очень много людей, а из кандидатов в депутаты был один Вадим Николаевич Морозов. Я потом узнала, что именно он стал депутатом, и поэтому как раз к нему и обратилась с этим своим вопросом насчет юбилея. Рассказала ему всю историю и убедила в необходимости, чтобы этот юбилей состоялся. Чтобы Ладога вернулась в истории туда, где ей и положено быть. И он сразу все понял и по-человечески откликнулся.
Директор заповедника «Старая Ладога»
Людмила Александровна Губчевская
Людмила Александровна Губчевская
– Большую часть времени Вадим Николаевич находился в Законодательном собрании в Санкт-Петербурге, а я была официально оформлена его помощником. В Волхове у меня было рабочее место, неподалеку от железнодорожного вокзала, и я осуществляла с Морозовым связь по нашим делам всего Левобережного округа, работала по его поручениям, – продолжает рассказ об этой истории в то время помощница Морозова Любовь Сякова. – Когда Старая Ладога готовилась отметить свои 1250 лет, то в связи с этим было очень много сложностей. Уже когда Морозову удалось решить вопрос о юбилее принципиально, возникла масса проблем с организацией. С Вадимом Николаевичем мы ездили в Старую Ладогу и определялись с тем, какие это должны быть юбилейные мероприятия и какие для них потребуются вложения. Без посторонней помощи этот юбилей музею-заповеднику было бы не осилить. Нужен был ремонт, реставрация и, естественно, приведение в порядок самого села Старая Ладога. Проблем было очень много, а обстановка тяжелая – 1998 год, дефолт. Морозов очень ответственно подошел к делу, сумел развернуть на эти цели деньги – и местные, и областные, и федеральные. Для этого нужно было попасть в соответствующие государственные программы, и ему удалось этого добиться. Так что не только сам юбилей, но и восстановление всей истории Старой Ладоги – это то, чего удалось добиться в очень большой степени именно благодаря Вадиму Морозову.
Любовь Алексеевна Сякова, помощник депутата
В. Н. Морозова
В. Н. Морозова
Впоследствии у этой истории появился еще один дополнительный штрих.
– Знаете, недавно я ехала в «Сапсане» и с огромным удивлением увидела, что в поезде демонстрируется фильм именно о нашей Старой Ладоге, обо всей ее истории, которую тогда нам пришлось отстаивать. Это оказалось для меня настоящим откровением, – призналась Людмила Губчевская.
Для нее это стало поводом еще раз вспомнить события середины 1990-х с участием Вадима Морозова. А тот факт, что демонстрируется теперь этот фильм именно в лучшем на сети российских железных дорог поезде, хоть и не имел уже к нему непосредственного отношения, но стал невероятно символичным. Словно что-то очень важное и настоящее пересеклось с его участием в этой истории сквозь годы, века и даже сквозь тысячу с лишним лет истории Старой Ладоги.
Когда человек в силу обстоятельств оказывается лишен возможности заниматься решением вопросов того масштаба, к которому он привык, то справляется с этим психологическим бременем каждый по-разному. Более слабых и уязвимых подобная перемена может попросту сломать. Более сильные, подобно Морозову, впрягаются в какое-то новое дело с удвоенной энергией, словно своими руками поднимая его масштаб до уровня собственной личности. Но и этот внутренний ресурс никогда не бывает безграничным. Раздвинуть его рамки часто помогает та самая теория малых дел, тем более что постоянно занимаясь большими, иногда можно невольно забыть о том, как это важно и ценно – просто помогать людям, которые в этом очень нуждаются.
Период работы Вадима Морозова в Законодательном собрании запомнился многим еще и теми самыми «малыми делами», которыми он занимался даже не по той причине, что этого требовали его депутатские обязанности. Наверное, просто потому, что этого требовала его душа и иначе относиться к подобным ситуациям, сталкиваясь с ними, он просто не умел.
Историй таких много.
Период работы Вадима Морозова в Законодательном собрании запомнился многим еще и теми самыми «малыми делами», которыми он занимался даже не по той причине, что этого требовали его депутатские обязанности. Наверное, просто потому, что этого требовала его душа и иначе относиться к подобным ситуациям, сталкиваясь с ними, он просто не умел.
Историй таких много.
– Вадим Николаевич иногда говорил: «Мое босоногое детство прошло в Новой Ладоге». Вместе с братом Валентином они проводили тут школьные каникулы у тети, квартира которой была рядом с краеведческим музеем, напротив школы, там река Волхов очень близко. Конечно, у него сохранились о тех временах самые теплые воспоминания, и Морозов помогал нам всем, чем мог, – рассказывает мэр Новой Ладоги того периода Вячеслав Сенчуков. – Когда люди к нему обращались с какими-то проблемами, он, как мне кажется, даже из собственного кармана им помогал. Депутатский фонд ведь, как известно, очень ограничен, а помощь от него была всегда. И он постоянно направлял нам путевки в детские ведомственные лагеря от железной дороги – иногда получалось по 10–15 штук, иногда больше. Но важно, что он об этом не забывал никогда.
Вячеслав Сенчуков, мэр города Новая Ладога, 1990-е гг.
– В нашей вспомогательной школе-интернате было около 100 детей с ограниченными возможностями здоровья. Располагались мы в помещениях бывшего женского монастыря в поселке Старая Ладога, – вспоминает бывший директор этой школы Наталья Канатчикова. – Территория интерната была большая, надежные стены защищали его от посторонних глаз, ребятам там было хорошо и привольно. Но вот коммуникации в наших зданиях были очень-очень старые. Да и с финансированием, которое в советское время было стабильным, в девяностые случилась просто катастрофа. Бывало, что дети сидели на одной картошке с капустой, даже с маслом подсолнечным было трудно. Каких-то ребят, у кого были родители, забрали в семьи. Но 42 человека – это полные сироты. Однажды зимой начали лопаться трубы, приходилось сливать из системы воду, и дети спали в абсолютном леднике.
Вот такую картину застал Вадим Николаевич Морозов, когда он стал депутатом по нашему избирательному округу. Мы к нему обратились за помощью, и он сразу же приехал. Своим инженерным взглядом оценил обстановку и сказал: «Заранее обещать ничего не буду, но я все сделаю, чтобы вам помочь». Он раздобыл трубы нужного диаметра, не знаю уж, какие возможности он использовал, железнодорожные или депутатские, но слово свое он сдержал. Следующая зима была у нас уже теплая. И знаете, все время, пока он работал в Законодательном собрании Ленинградской области, он часть своей зарплаты перечислял нашему интернату. Ни одного месяца не пропустил. И пусть это были не такие уж большие деньги, они позволяли нам решать свои маленькие детские проблемы.
– У меня есть своя личная история, – дополняет этот рассказ Любовь Сякова,
с которой мы уже знакомы. – У моего мужа еще с детства был порок сердца. К 1998 году он уже очень плохо себя чувствовал, сердце было изношено совершенно. По просьбе Вадима Николаевича врачи его обследовали, и приговор был однозначным. Гарантий никто из них не давал, но операция была необходима. И Вадим Николаевич вышел напрямую на губернатора Ленинградской области с ходатайством о том, чтобы операция была проведена, по-другому решить этот вопрос было невозможно. Операция прошла успешно, это было в июле 1998-го. И она продлила мужу жизнь на девять лет. За эти годы он защитил кандидатскую диссертацию, написал несколько книг по истории Волхова, его железнодорожного узла и Волховской земли… Так что Вадим Николаевич для нашей семьи – это просто все.
Вот такую картину застал Вадим Николаевич Морозов, когда он стал депутатом по нашему избирательному округу. Мы к нему обратились за помощью, и он сразу же приехал. Своим инженерным взглядом оценил обстановку и сказал: «Заранее обещать ничего не буду, но я все сделаю, чтобы вам помочь». Он раздобыл трубы нужного диаметра, не знаю уж, какие возможности он использовал, железнодорожные или депутатские, но слово свое он сдержал. Следующая зима была у нас уже теплая. И знаете, все время, пока он работал в Законодательном собрании Ленинградской области, он часть своей зарплаты перечислял нашему интернату. Ни одного месяца не пропустил. И пусть это были не такие уж большие деньги, они позволяли нам решать свои маленькие детские проблемы.
– У меня есть своя личная история, – дополняет этот рассказ Любовь Сякова,
с которой мы уже знакомы. – У моего мужа еще с детства был порок сердца. К 1998 году он уже очень плохо себя чувствовал, сердце было изношено совершенно. По просьбе Вадима Николаевича врачи его обследовали, и приговор был однозначным. Гарантий никто из них не давал, но операция была необходима. И Вадим Николаевич вышел напрямую на губернатора Ленинградской области с ходатайством о том, чтобы операция была проведена, по-другому решить этот вопрос было невозможно. Операция прошла успешно, это было в июле 1998-го. И она продлила мужу жизнь на девять лет. За эти годы он защитил кандидатскую диссертацию, написал несколько книг по истории Волхова, его железнодорожного узла и Волховской земли… Так что Вадим Николаевич для нашей семьи – это просто все.
Подобных историй о временах работы Вадима Морозова в Законодательном собрании Ленинградской области в Волхове и его окрестностях даже спустя четверть века можно услышать десятки, если не сотни. И этих самых, таких невероятно огромных для обычных людей «малых дел» Морозова наверняка было бы многократно больше. Но судьба распорядилась по-своему. Дело всей жизни – железная дорога – все это время не отпускало его. И в итоге не отпустило. Иначе, наверное, и быть не могло.
Как именно состоялось возвращение Вадима Морозова на железную дорогу, доподлинно знали только два человека – он сам и министр путей сообщения Николай Аксененко. Но ни тот ни другой впоследствии никогда не раскрывали подробностей состоявшегося между ними разговора. Собственно, неясным во всем этом остается один-единственный факт – кто из них двоих стал тогда инициатором этой беседы. Многие в системе МПС были уверены, что предложение Морозову вернуться исходило от Аксененко, другие не сомневались, что в какой-то момент не выдержал и обратился к министру с этой идеей он сам. Теперь ответа на этот вопрос не узнает уже никто. Да он, этот ответ, откровенно говоря, не очень-то и важен. Ведь в результате случилось то, что рано или поздно не могло не произойти. Система МПС просто не могла долго игнорировать потерю руководителя такого масштаба, а сам Морозов… Сам он просто не мог существовать в отрыве от железной дороги. Какие бы искренние усилия к этому ни прилагал.
И в исторических архивах с отчетом о деятельности второго созыва Законодательного собрания Ленинградской области и сегодня, если покопаться, можно найти фразу: «Морозов Вадим Николаевич. Заместитель председателя. Досрочно сложил депутатские полномочия в связи с назначением первым заместителем начальника Юго-Восточной железной дороги».
И в исторических архивах с отчетом о деятельности второго созыва Законодательного собрания Ленинградской области и сегодня, если покопаться, можно найти фразу: «Морозов Вадим Николаевич. Заместитель председателя. Досрочно сложил депутатские полномочия в связи с назначением первым заместителем начальника Юго-Восточной железной дороги».